Василий Макарович
Шукшин

Ваня, ты как здесь?!

У Проньки Лагутина в городе Н-ске училась сестра. Раз в месяц Пронька
ездил к ней, отвозил харчи и платил за квар­тиру. Любил поболтать с
девушками-студентками, подругами сестры, покупал им пару бутылок красного
вина и учил:
- Вы, главное, тут... смотрите. Тут народ разный. Если он к тебе: "Вы,
мол, мне глянетесь, то-се, разрешите вас под ручку", - вы его по руке: "Не
лезь! Мне, мол, сперва выучиться надо, а потом уж разные там дела. У меня,
мол, пока одна учеба на уме".
В один из таких приездов Пронька, проводив утром деву­шек в институт,
решил побродить до поезда по городу. Поезд уходил вечером.
Походил, поглазел, попил воды из автомата... И присел отдохнуть на
скамейку в парке. Только присел, слышит:
- Молодой человек, простите, пожалуйста. - Подошла красивая молодая
женщина с портфелем. - Разрешите, я займу минутку вашего времени?
- Зачем? - спросил Пронька.
Женщина присела на скамейку.
- Мы в этом городе находимся в киноэкспедиции...
- Кино фотографируете?
- Да. И нам для эпизода нужен человек. Вот такого... ва­шего типа.
- А какой у меня тип?
- Ну... простой... Понимаете, нам нужен простой сель­ский парень,
который в первый раз приезжает в город.
- Так, понимаю.
- Вы где работаете?
- Я приезжий, к сестре приезжал...
- А когда уезжаете?
- Сегодня.
- Мм... тогда, к сожалению, ничего не выйдет. А у себя... в селе,
да?..
- Но.
- У себя в селе где работаете?
- Трактористом.
- Нам нужно, чтоб вы по крайней мере неделю побыли здесь. Это нельзя?
- Трудно. Сейчас самое такое время.
- Понимаю. Жаль. Извините, пожалуйста. - Женщина пошла было, но
вернулась. - А знаете, у вас есть сейчас минут двадцать времени?
- Есть.
- Я хочу показать вас режиссеру... для... как вам попро­ще: чтобы
убедиться, в том ли мы направлении ищем? Вы не возражаете? Это рядом, в
гостинице.
- Пошли.
По дороге Пронька узнал, как будет называться кино, какие знаменитые
артисты будут играть, сколько им платят...
- А этот тип зачем приезжает в город?
- Ну, знаете, искать свою судьбу. Это, знаете, из тех, ко­торые за
длинным рублем гоняются.
- Интересно, - сказал Пронька. - Между прочим, мне бы сейчас длинный
рубль не помешал: домишко к осени хочу перебрать. Жениться надо, а в избе
тесно. Пойдут ребятиш­ки - повернуться негде будет. У вас всем хорошо
платят?
Женщина засмеялась.
- Вы несколько рановато об этом. А вы могли бы с неде­лю пожить здесь?
- Неделю, думаю, мог бы. Я дам телеграмму, что...
- Нет, пока ничего не нужно. Ведь вы можете еще не по­дойти...
- Вы же сказали, что я как раз тот самый тип!
- Это решает режиссер.
Режиссер, худощавый мужчина лет за пятьдесят, с живы­ми умными глазами,
очень приветливо встретил Проньку. Пристально, быстро оглядел его, усадил в
кресло.
Милая женщина коротко рассказала, что сама узнала от Проньки.
- Добре, - молвил режиссер. - Если дело пойдет, мы все уладим. А
теперь оставьте нас, пожалуйста, мы попробу­ем... поиграть немного.
Женщина вышла.
- Как вас зовут, я забыл?
- Прокопий. - Пронька встал.
- Сидите, сидите. Я тоже сяду. - Режиссер сел напро­тив. Весело
смотрел на Проньку. - Тракторист?
- Ага.
- Любите кино?
- Ничего. Редко, правда, бывать приходится.
- Что так?
- Да ведь... летом почесть все время в бригаде, а зимой на кубы
уезжаем...
- Что это такое?
- На лесозаготовки. Женатые-то дома, на ремонте, а хо­лостежь - вроде
меня - на кубы.
- Так, так... Вот какое дело, Прокопий. Есть у нас в филь­ме эпизод: в
город из деревни приезжает парень. Приезжает в поисках лучшей судьбы.
Находит знакомых. А знакомство такое... шапочное: городская семья выезжала
летом отдо­хнуть в деревню, жила в его доме. Это понятно?
- Понятно.
- Отлично. Дальше: городская семья недовольна приез­дом парня -
лишняя волокита, неудобства... и так далее. Па­рень неглупый, догадывается
об этом и вообще начинает по­нимать, что городская судьба - дело нелегкое.
Это его, так сказать, первые шаги. Ясно?
- А как же так: сами жили - ничего, а как к ним приеха­ли - не
ндравится.
- Ну... бывает. Кстати, они не так уж и показывают, что недовольны его
приездом. Тут все сложнее. - Режиссер по­молчал, глядя на Проньку. - Это
непонятно?
- Понятно. Темнят.
- Темнят, да. Попробуем?.. Слова на ходу придумаем. А?
- А как?
- Входите в дверь - перед вами буду не я, а те ваши го­родские
знакомые, хозяин. Дальше - посмотрим. Ведите се­бя как Бог на душу положит.
Помните только, что вы не Прокопий, Пронька, а тот самый деревенский парень.
Назо­вем его - Иван. Давайте!
Пронька вышел из номера... и вошел снова.
- Здравствуйте.
- Надо постучаться, - поправил режиссер. - Еще раз.
Пронька вышел и постучал в дверь.
- Да!
Пронька вошел. Остановился у порога. Долго молчали, глядя друг на
друга.
- А где "здравствуйте"?
- Я же здоровался.
- Мы же снова начали.
- Снова, да?
Пронька вышел и постучался.
- Да!
- Здравствуйте!
- О, Иван! Входите, входите, - "обрадовался" режис­сер. - Проходите
же! Каким ветром?
Пронька заулыбался.
- Привет! - Подошел, обнял режиссера, похлопал его по спине. - Как
житуха?
- А чего ты радуешься? - спросил режиссер.
- Тебя увидел... Ты же тоже обрадовался.
- Да, но разве ты не чувствуешь, что я притворно обра­довался? Дошло?
- А чего тебе притворяться-то? Я еще не сказал, что буду жить у вас.
Может, я только на часок.
Режиссер наморщил лоб, внимательно посмотрел в глаза Проньке.
- Пожалуй, - сказал он. - Давай еще раз. Я поторопил­ся, верно.
Пронька опять вышел и постучался. Все повторилось.
- Ну, как житуха? - спросил Пронька, улыбаясь.
- Да так себе... А ты что, по делам в город?
- Нет, совсем.
- Как совсем?
- Хочу артистом стать.
Режиссер захохотал.
Пронька выбился из игры.
- Опять снова?
- Нет, продолжай. Только - серьезно. Не артистом, а... ну, в общем,
работать на трикотажную фабрику. Так ты, зна­чит, совсем в город?
- Ага.
- Ну и как?
- Что?
- А где жить будешь?
- У тебя. Вы же у меня жили, теперь я у вас поживу.
Режиссер в раздумье походил по номеру.
- Что-то не выходит у нас... Сразу быка за рога взяли, так не годится,
- сказал он. - Тоньше надо. Хитрее. Давай оба притворяться: я недоволен,
что ты приехал, но как будто обрадован; ты заметил, что я недоволен, но не
показываешь виду - тоже радуешься. Попробуем?
- Попробуем. Мне глянется такая работа, честное слово. Если меня
увидят в кино в нашей деревне, это будет огром­ный удар по клубу, его просто
разнесут по бревнышку.
- Почему разнесут?
- От удивления. Меня же на руках вынесут!..
- М-да... Ну, давайте пробовать. А то как бы меня потом тоже не
вынесли из одного дома. От удивления.
Пронька вышел в коридор, постучался, вошел, поздоро­вался. Все это
проделал уверенно, с удовольствием.
- Ваня! Ты как здесь?! - воскликнул режиссер.
- А тебя зовут?
- Ну, допустим... Николай Петрович.
- Давай снова, - скомандовал Пронька. - Говори: "Ва­ня, ты как
здесь?!"
- Ваня, ты как здесь?!
- Нет, ты вот так хлопни себя руками и скажи: "Ваня, ты как здесь?!"
- Пронька показал, как надо сделать. - Вот так.
Режиссер потрогал в раздумье подбородок и согласился.
- Хорошо. Ваня, ты как здесь?! - хлопнул руками.
Пронька сиял.
- Здорово, Петрович! Как житуха?
- Стоп! Я не вижу, что ты догадываешься о моем настоя­щем чувстве. Я
же недоволен! Хотя... Ну хорошо. Пойдем дальше. Ты все-таки следи за мной
внимательней. Ваня, ты как здесь?!
- Хочу перебраться в город.
- Совсем?
- Ага. Хочу попробовать на фабрику устроиться...
- А жить где будешь? - сполз с "радостного" тона Нико­лай Петрович.
- У тебя. - Проньку не покидала радость. - Телевизор будем вместе
смотреть.
- Да, но у меня тесновато, Иван...
- Проживем! В тесноте - не в обиде.
- Но я же уже недоволен, Иван... то есть, Проня! - вы­шел из терпения
режиссер. - Разве не видишь? Я уже мрач­нее тучи, а ты все улыбаешься.
- Ну и хрен с тобой, что ты недоволен. Ничего не слу­чится, если я
поживу у тебя с полмесяца. Устроюсь на рабо­ту, переберусь в общагу.
- Но тогда надо другой фильм делать! Понимаешь?
- Давай другой делать. Вот я приезжаю, так?
- Ты родом откуда? - перебил режиссер.
- Из Колунды.
- А хотел бы действительно в городе остаться?
- Черт ее... - Пронька помолчал. - Не думал про это. Вообще-то нет.
Мне у нас больше глянется. Не подхожу я к этому парню-то?
- Как тебе сказать... - Режиссеру не хотелось огорчать Проньку. - У
нас другой парень написан. Вот есть сцена­рий... - Он хотел взять со стола
сценарий, шагнул уже, но вдруг повернулся. - А как бы ты сделал? Ну вот
приехал ты в город...
- Да нет, если уж написано, то зачем же? Вы же не буде­те из-за меня
переписывать.
- Ну а если бы?
- Что?
- Приехал ты к знакомым...
- Ну, приехал... "Здрасте!" - "Здрасте!" - "Вот и я по­жаловал". -
"Зачем?" - "Хочу на фабрику устроиться..."
- Ну?
- Все.
- А они недовольны, что тебе придется некоторое время у них жить.
- А что тут такого, я никак не пойму? Ну, пожил бы пару недель...
- Нет, вот они такие люди, что недовольны. Прямо не говорят, а
недовольны, видно. Как туг быть?
- Я бы спросил: "Вам што, не глянется, што я пока по­живу у вас?"
- А они: "Да нет, Иван, что ты! Пожалуйста, располагай­ся!" А сами
недовольны, ты это прекрасно понимаешь. Как быть?
- Не знаю. А как там написано? - Пронька кивнул на сценарий.
- Да тут... иначе. Ну а притвориться бы ты смог? Ну-ка давай
попробуем? Они плохие люди, черт с ними, но тебе действительно негде жить.
Не ехать же обратно в деревню. Давай с самого начала. Помни только...
Зазвонил телефон. Режиссер взял трубку
- Ну... ну... Да почему?! Я же говорил!.. Я показывал, ка­кие! А,
черт!.. Сейчас спущусь. Иду. Проня, подожди пять минут. Там у нас путаница
вышла...
- Не слушаются? - поинтересовался Пронька.
- Кого? Меня?
- Но.
Режиссер засмеялся.
- Да нет, ничего... Я скоро. - Режиссер вышел.
Пронька закурил.
Вбежала красивая женщина с портфелем. На ходу спро­сила:
- Ну, как у вас?
- Никак.
- Что?
- Не выходит. Там другой написан.
- Режиссер просил подождать?
- Ага.
- Значит, подождите. - Женщина порылась в стопке сценариев, взяла
один... - Может, вам сценарий пока дать почитать? Почитайте пока. Вот тут
закладочка - ваш эпизод.
Она сунула Проньке сценарий, а сама с другим убежала. И никакого у нее
интереса к Проньке больше не было. И во­обще Проньке стало почему-то
тоскливо. Представилось, как приедет завтра утром к станции битком набитый
поезд, как побегут все через площадь - занимать места в автобу­сах... А его
не будет там, и он не заорет весело на бегу: "Давай, бабка, кочегарь, а то
на буфере поедешь!" И не мелькнут потом среди деревьев первые избы его
деревни. Не пахнет кизячным дымом... Не встретит мать на пороге при­вычным:
"Приехал. Как она там?" И не ответит он, как при­вык отвечать: "Все в
порядке". - "Ну, слава Богу".
Он положил сценарий на стол, взял толстый цветной карандаш и на чистом
листке бумаги крупно написал:
"Не выйдет у нас.
Лагутин Прокопий".
И ушел.